В центре дыры проделанной в палаче, был его легендарный топор, окровавленное лезвие которого глубоко вошло в обшивку шикарного дивана.
Эпилия вышла из спальни и пошла по коридору в сторону ванной и, проходя мимо зала, увидела Лютора. Мальчик стоял у разорванного тела отца. Панический ужас и отчаяние пронзили её в голову, слеза прокатилась по щеке.
— Пойдем, милый, тебе нельзя на это смотреть! — сказала дрожащим голосом Эпилия, взяла за руку ребенка и вывела его из комнаты. Пройдя немного, она остановилась, упала на колени, обняла Лютора и, приникнув головой к его плечу, зарыдала.
Слуга, увидев, что случилось с Варлонном, поспешно отправился доложить обстановку королю. Стешлерн как раз в это время выбирал нового человека на должность главного придворного монаха на смену казнённому Гилберту, поскольку проснулся он очень рано, и делать было нечего.
— Карл, теперь ты будешь королевским монахом. Остальные свободны, объявил король.
В этот момент в тронный зал ворвался слуга семьи палача.
— Ваше величество. Ваше величество! Беда, проклятие, Варлонн убит!
Внимательно выслушав описание жуткой картины, Стешлерн решил сам всё увидеть.
— Позвольте, я пойду вместе с вами, — предложил Карл.
— Конечно, ты же теперь главный служитель бога в этом королевстве, ты просто обязан, отправится со мной, — ответил король.
Стешлерн, оказавшись на месте, увидев дорогого ему палача, лежавшего мертвым, повернулся к стоящему рядом Карлу.
— Как думаешь, что здесь случилось?
Священник сотворил знающее лицо, которое показывало, что здесь, нечему удивляться.
— Это не что иное, как знак. Да-да, без сомнения, это знак.
— Какой ещё знак!?
— Так получается, когда люди заключают сделки с дьяволом и не выполняют своих условий. Нужно обязательно казнить его сына и жену во имя господа.
— Говоришь так, будто сам не раз заключал сделки с дьяволом.
— Да простит вас Господь, я знаю об этом лишь только потому, что являюсь образованным человеком. Но, признаюсь, сделку заключал мой знакомый, помнится, он умер точно также.
— Думаю, ты прав, может сына казнить и надо, но причем здесь Эпилия, почему её тоже?
— Для профилактики, ведь теперь каждый новый ребёнок, который у неё сможет родится, будет нечист духом. Хотя, лучше отправить её в монастырь, пусть служит господу и отмывает грязь грехов святой водой.
— Да, конечно. Тогда казним Лютора и провидицу Риану, всё равно толку от предсказаний нет. По-моему, в ней тоже что-то не чисто, да и этот мальчик уж очень ей нравится. Думаю, так будет лучше.
— Мудрое решение, ваше величество.
Пока король разговаривал со священником, Эпилия с Лютором сидели на кухне. Мать стояла и смотрела в окно, по её лицу текли слёзы. Сын сидел неподалёку за столом. Посреди помещения возникла струя дыма и превратилась в Риану, которая тут же подбежала к мальчику.
— Лютор, поверь, это для твоего же блага, — сказала провидица, воткнула в спину мальчика большую черную иглу и исчезла.
— Что ты с ним сделала старая ведьма! — вскричала Эпилия, подбежав к потерявшему сознание сыну. Она попыталась вынуть темный острый предмет, но он тут же, извиваясь как змея, залез в тело Лютора.
Спустя мгновение мальчик очнулся, и увидел плачущую мать.
— Слава богу! — воскликнула Эпилия, и обняла сына, — я подумала, что она убила тебя!
Лютор ничего не ответил. В этот момент подошли стражники. Один из них взял за руку мальчика и повел с собой.
— Куда вы его ведёте! — закричала Эпилия и бросилась, чтобы помешать.
Но стражники схватили и держали испуганную женщину, почувствовавшую, что сыну грозит смерть. На кухню вошёл король со священником.
— Прости Эпилия, но исходя из законов божьих, Лютора нужно казнить, я вызвал нового палача, казнь состоится сегодня в полдень, — с грустью произнёс Стешлерн.
— Казнить детей, это не божьи законы! А если божьи, тогда будь он проклят вместе с вашим чёртовым величеством! — Кричала в гневе Эпилия, пытаясь вырваться из рук стражника. — Ты сгоришь в аду король! Сатана твой учитель, он же твой палач!
— Нечестивая женщина, прикуси язык, побойся кары божьей, ты и так была за мужем за служителем сатаны, надо платить за грехи! — Монах был доволен и горд своими словами.
— Мне жаль, Эпилия. Ты и твой муж хорошо служили мне, но так надо.
— Тогда казните меня вместо него. Хотите, отправьте на распятье, только не трогайте Лютора, он ещё ребенок!
— Закон есть закон. Если отец-палач умирает, прежде чем передаст своё место наследнику, то сына полагается казнить. И я, как король, не могу нарушать законов.
— Ты не король, ты детоубийца! — кричала в отчаянии Эпилия.
Стешлерн со священником удалился, приказав страже запереть её, и не выпускать, пока не казнят сына.
— Теперь надо послать людей, чтобы они объявили, что состоится казнь сына палача и королевской провидицы. Да будет тебе известно, казнить будет их твой брат.
— Левон!?
— Именно.
— Но, ваше величество, он самый отъявленный и прыткий вор, которого только недавно чудом удалось поймать. Вы же сами обещали ему пожизненное заключение.
— Карл, не волнуйся, я обещал ему хорошее жалование и приличные покои, теперь он не убежит, и воровать не станет, а отрубить кому-нибудь голову, тем более за деньги, для него не проблема.
— Ваше величество, думаю, всё же стоит подстраховаться, после всего этого лучше бы отправить его обратно в темницу.
— Ты довольно умён… для монаха. Побудь пока моим советником, а то Гамэль заболел, чувствую, ему не долго осталось.
— Я, вместе с господом, готов помочь вам, государь! Я и не надеялся, что мне выпадет такая честь!
Лютор, на удивление стражников, совсем не сопротивлялся.
— Можешь отпустить мою руку, я не убегу, — сказал Лютор не своим голосом и посмотрел стражнику в глаза. — Значит, казнить меня будут в полдень? Жаль только, что меня одного, потому что Рианы вы во дворце не найдёте. Осталось всего три часа.
Сопровождающий посмотрел в глаза ребёнка, которые налились чернотой, и взглянул на второго стражника.
— Сходи, проверь.
— И ты тоже можешь быть свободен, до эшафота я сам дойду, посижу там, подожду Левона, — добавил Лютор.
— Какого ещё Левона, ты что несёшь!
— Так зовут нового палача. Ступай Гольер, передай королю, что я готов и жду исполнения приговора, — ответил Лютор взрослым хрипловатым голосом.
— Откуда ты знаешь моё имя?
— Твоя покойная мать Лоретта мне только что сказала.
